Шаг до смерти
Добавлено: 29 мар 2014, 01:25
Эта история со мной произошла прошлым летом. Я выставляла её на одном сайте мистических историй под своим же ником, вот решила поделиться здесь. Собственно, история была зафиксирована 25 июня 2013, поэтому рассказ ведется исходя из этой даты.
Не так давно у меня в жизни случилась целая череда неприятностей. Учитывая их характер и то, что нательное серебро стремительно потемнело, чего никогда не случалось раньше, а также серебряное кольцо, которое впитало в себя кучу негатива и теперь при надевании сразу же дает болячку на пальце — я полагаю, что это была порча. Кто сделал, я догадываюсь, но это не суть истории. Неделю назад я серьезно заболела — вирусный гнойный отит. Одно ухо практически не слышало, дикая боль отдавала в челюсть. Меня начали пичкать антибиотиками, от которых становилось еще хуже. И так повышенное внутричерепное давление скакало совсем неимоверно — я практически постоянно находилась в убитом полуобморочном состоянии. За месяц до этого мне приснилась покойная двоюродная прабабушка Полина. Будто я к ней приехала и мы разговариваем, она говорит, что мы так давно не виделись, и добавляет свое любимое «моя зозуленька». О чем мы разговаривали — я не помню. Но осталось тревожное ощущение. На второй день болезни, когда мне конкретно поплохело, мне приснился сон. Солнце, бескрайнее поле, трава по колено и цветы. Я играю с каким-то белобрысым мальчиком лет 8-9 — мы бегаем, собираем цветы, смеемся. Я неоднократно спрашиваю, как его зовут, а он уклоняется от ответа и не хочет говорить. Но его лицо мне очень знакомо. Одежда на нем странная: порванные грязные штанишки, местами свисающие лохмотьями, льняная рубашка вся в золе и дырах, но сам мальчик чистенький. Он убегает и зовет меня с собой, мол, тут недалеко речка. А мне становится почему-то страшно. Я начинаю думать, что я утону — там глубокая речка, а без взрослых туда ходить опасно (во сне я не чувствовала себя на 20 лет). Я отказываюсь и смотрю вслед убегающему мальчику. Лишь спустя несколько дней я вспоминаю, что я видела этого мальчика — на портрете в доме у прабабушки. Это был её брат, Толик, который умер во время Второй мировой войны в 9-летнем возрасте — немцы при отступлении оставили в поле заминированный танк, а местные детишки из любопытства полезли в него и подорвались, в том числе и Толик.
Этим двум снам я не придала должного значения, пока 3 дня назад я совсем не загнулась. Я пришла домой и буквально сразу вырубилась — голова была свинцовая, я едва продержалась весь день в городе к вечеру. Очнулась я в комнате, причем стоя посреди комнаты. Свет был включен, но это был слишком яркий свет для комнатной лампы. Меня накрывало удивительное ощущение спокойствия и понимания — что все, что происходит, так и должно быть. Я без удивления разглядываю спящего брата и лежащую на кровати саму себя. Возле меня стоят три человека — две женщины в белых платках на головах, белых блузах и строгих длинных юбках, и мужчина в иссиня-черном костюме. Они что-то мне говорят, но я их не понимаю. Но что-то им отвечаю, хотя сама не понимаю своей речи. У меня появляется понимание, что я умерла и мысль «Странно, я думала, что умирать страшно». Люди продолжают что-то монотонно говорить и показывают мне на окно. Оно полностью открыто, нет стекол, рамы. Но за окном нет ничего кроме белого слепящего света. И я понимаю, что я готова идти вместе с этими людьми — все удивительно понятно и спокойно, меня ничего не держит, так надо. Я чувствую невероятное облегчение и свободу — будто с меня скинули пудовую гирю. Я смотрю еще раз на брата и думаю, что этот яркий свет его может разбудить, так как он не привык спать при свете. Я что-то говорю людям и просыпаюсь… От звука собственного голоса — я продолжала бормотать какие-то непонятные слова. Лишь проснувшись окончательно, я поняла весь смысл увиденного до конца. Сказать, что меня прошиб холодный пот и стало жутко — ничего не сказать. Однако после этого я медленно пошла на поправку. Почему меня не забрали — я не знаю. Я могу лишь предположить, что еще не время, и именно это мне пытались сказать те люди. Однако теперь знаю, что за гранью физического, вещи переосмысливаются совсем по-другому. И как бы мы не привязывались к каким-то материальным вещам — сужу по себе, — то после смерти об этом даже и не вспомним.
Учитывая, что за весь год внятного объяснения произошедшему я не получила, надеюсь на комментарии знающих.
Не так давно у меня в жизни случилась целая череда неприятностей. Учитывая их характер и то, что нательное серебро стремительно потемнело, чего никогда не случалось раньше, а также серебряное кольцо, которое впитало в себя кучу негатива и теперь при надевании сразу же дает болячку на пальце — я полагаю, что это была порча. Кто сделал, я догадываюсь, но это не суть истории. Неделю назад я серьезно заболела — вирусный гнойный отит. Одно ухо практически не слышало, дикая боль отдавала в челюсть. Меня начали пичкать антибиотиками, от которых становилось еще хуже. И так повышенное внутричерепное давление скакало совсем неимоверно — я практически постоянно находилась в убитом полуобморочном состоянии. За месяц до этого мне приснилась покойная двоюродная прабабушка Полина. Будто я к ней приехала и мы разговариваем, она говорит, что мы так давно не виделись, и добавляет свое любимое «моя зозуленька». О чем мы разговаривали — я не помню. Но осталось тревожное ощущение. На второй день болезни, когда мне конкретно поплохело, мне приснился сон. Солнце, бескрайнее поле, трава по колено и цветы. Я играю с каким-то белобрысым мальчиком лет 8-9 — мы бегаем, собираем цветы, смеемся. Я неоднократно спрашиваю, как его зовут, а он уклоняется от ответа и не хочет говорить. Но его лицо мне очень знакомо. Одежда на нем странная: порванные грязные штанишки, местами свисающие лохмотьями, льняная рубашка вся в золе и дырах, но сам мальчик чистенький. Он убегает и зовет меня с собой, мол, тут недалеко речка. А мне становится почему-то страшно. Я начинаю думать, что я утону — там глубокая речка, а без взрослых туда ходить опасно (во сне я не чувствовала себя на 20 лет). Я отказываюсь и смотрю вслед убегающему мальчику. Лишь спустя несколько дней я вспоминаю, что я видела этого мальчика — на портрете в доме у прабабушки. Это был её брат, Толик, который умер во время Второй мировой войны в 9-летнем возрасте — немцы при отступлении оставили в поле заминированный танк, а местные детишки из любопытства полезли в него и подорвались, в том числе и Толик.
Этим двум снам я не придала должного значения, пока 3 дня назад я совсем не загнулась. Я пришла домой и буквально сразу вырубилась — голова была свинцовая, я едва продержалась весь день в городе к вечеру. Очнулась я в комнате, причем стоя посреди комнаты. Свет был включен, но это был слишком яркий свет для комнатной лампы. Меня накрывало удивительное ощущение спокойствия и понимания — что все, что происходит, так и должно быть. Я без удивления разглядываю спящего брата и лежащую на кровати саму себя. Возле меня стоят три человека — две женщины в белых платках на головах, белых блузах и строгих длинных юбках, и мужчина в иссиня-черном костюме. Они что-то мне говорят, но я их не понимаю. Но что-то им отвечаю, хотя сама не понимаю своей речи. У меня появляется понимание, что я умерла и мысль «Странно, я думала, что умирать страшно». Люди продолжают что-то монотонно говорить и показывают мне на окно. Оно полностью открыто, нет стекол, рамы. Но за окном нет ничего кроме белого слепящего света. И я понимаю, что я готова идти вместе с этими людьми — все удивительно понятно и спокойно, меня ничего не держит, так надо. Я чувствую невероятное облегчение и свободу — будто с меня скинули пудовую гирю. Я смотрю еще раз на брата и думаю, что этот яркий свет его может разбудить, так как он не привык спать при свете. Я что-то говорю людям и просыпаюсь… От звука собственного голоса — я продолжала бормотать какие-то непонятные слова. Лишь проснувшись окончательно, я поняла весь смысл увиденного до конца. Сказать, что меня прошиб холодный пот и стало жутко — ничего не сказать. Однако после этого я медленно пошла на поправку. Почему меня не забрали — я не знаю. Я могу лишь предположить, что еще не время, и именно это мне пытались сказать те люди. Однако теперь знаю, что за гранью физического, вещи переосмысливаются совсем по-другому. И как бы мы не привязывались к каким-то материальным вещам — сужу по себе, — то после смерти об этом даже и не вспомним.
Учитывая, что за весь год внятного объяснения произошедшему я не получила, надеюсь на комментарии знающих.
