о детях

С У КА
( или нулевая реакция)

Тьма сама находит тебя и меня.
Но пусть поищет.

С любовью и уважением
всем baby sittirs Лазурного берега

Солнечный свет за окном скоростного поезда Paris – Lyon померк : TVG нырнул в длинный туннель. Полина прикрыла глаза рукой . « Не может быть, чтобы это произошло со мной. Не может быть... » Мрак и холодное дыхание прорубленного в Скале* туннеля оставались позади. TVG разогнался и солнечный свет плеснул в окна. « Не может быть….. не может быть.... », - мягко покачивался на перегонах скорый поезд.
Похожие на бледные поганки зонтики по краям голубого бассейна престижного отеля « Le Meridien » уже не защищали от палящего средиземноморского солнца. Теплая морская вода , с тех двух сторон отгороженная причалом для прогулочных get sky , не освежала. Приближался полдень - пора возвращаться в квартиру, cтавшую временым домом, и кормить обедом малыша. Белокурый, похожий на картинного ангелочка, мальчик трех лет капризничал как обычно. Впрочем , обитатели этого пляжа уже привыкли к крикам и реву Серафима, и даже инструкторы, наблюдающие , как плещутся на мелководье няни и мамаши с детьми, запомнили Серафима и иногда пытались помочь, отвлекая несложными расспросами , состоящими из всех знакомых им русских слов : « Привет. Как дела ? Хорошо ? » С трудом преодолев мраморную лестницу перед входом в холл отеля : мальчишка пытался упасть на каждой ступеньке и ползти, огрызаясь : « Я волк. Oтстань, сука », - Полина и Серафим вышли к авторуту.
Ланд-роверы , Бентли, Ламборджини, Феррари проносились мимо. Притормозить на « зебре » водители то ли не считали нужным, то ли очень спешили пассажиры, которых они везли. И только, когда перед отелкм останавливался очередной Роллс -Ройс или туристический автобус, ревущим приземистым монстрам приходилось остановиться у перехода и уступить дорогу пешеходам. За несколько месяцев работы в Монако Полина успела повидать всякое : стометровые яхты, постоянно болтающиеся в местной акватории, продолжительные ночные фейерверки в честь дня рождения тусующихся здесь русских олигархов , пляжи , на которых загорают в бриллиантах Chopard, Van Cleef & Arpels и dе Grisogono, а сверяют время обеда по часам Bvlgari, бесконечные сверкающие витрины бутиков . И машины, машины, машины........
________________________________________________________________________
*Скала – так монегаски называют свой старый город, расположенный на плоской площадке скалы.

Большая средиземноморская чайка круто спланировала на газон, спугнув
лениво прогуливавшегося голубя. Голубь перелетел на нижнюю ветку кедра и задремал. А чайка , отвернув чуть вбок, широко расправила крылья, как, наверно, привыкла взлетать вблизи кромки прибоя. Полина только успела заметить выскочивший из-за поворота черный Nissan и белый комок на асфальте.
« … Скорее … скорее », - крепко держа за руку упиравшегося мальчишку, Полина кинулась к лежащей птице. Чайка была жива. Сильный удар о лобовое стекло машины только оглушил ее. Не отпуская ни на миг руки Серафима, Полина подняла испуганную птицу и положила на газон. Из бутылочки с водой, которую она всегда носила в сумке, чтобы поить мальчика во время длительных прогулок, полила на желтый приоткрытый клюв, вспомнив, что так иногда приводят в чувство потерявших сознание людей. И уже собиралась уйти, как чайка вдруг вскочила , проковыляла несколько шагов и неожиданно села на дорогу. И тут ей повезло во второй раз : мчащавшаяся со стороны Ментона машина резко затормозила всего в нескольких сантиметрах от птицы. « Merci, merci », - мысленно благодарила Полина пожилого мужчину за рулем серого nорше и его спутницу, они подождали, пока Полина подняла птицу и вернулась на газон.
« Брось ее , брось ее, сука ! » - дергая Полину за руку , пронзительно кричал мальчик. Чайка спокойно лежала на согнутой левой руке. Полина чувствовала как под мягкими белыми перышками бешенно стучит сердечко. Птица не вырывалась, только раз - другой щелкнув клювом, ущипнула ее за плечо. « Madame ,c'est dangereux ,madame… » *, - маленькая женщина в форме консьержа семенила от стеклянных дверей отеля. « De rien , merci ,excusez... »**,- не задумываясь произнесла Полина.
Мысли мелькали с лихорадочной быстротой : .....бросить чайку на газоне, а потом представлять как под колесами машин белокрылая птица превратиться в грязную смятую груду перьев, .... попросить консьержку приглядеть за птицей или убедить взять с собой... , остановить машину и доехать с чайкой и Серафимом до берега моря.....
Впервые за много дней она прикрикнула на Серафима : « Замолчи, она ведь тоже живая». Но мальчик , как старая заезженная пластинка, с недетской злостью повторял : « Брось ее, сука, брось ее, сука ». Оглушенная, потерявшая ориетировку птица быстрее ожила бы в своей родной стихии, там , где прибой шуршал мелкими камeшками , а в восходящем потоке парила ее стая. Но дотащить туда одной рукой упирающегося мальчишку и не потревожить прижавшуюся к груди чайку было явно не по силам. Серафим попытался выдернуть свою руку и убежать.
Полина вспомнила о маленьком садике, отгороженным от дороги высокими кустами олеандра и огромными кактусами, в котором они иногда гуляли, когда детские площадки в Монако закрывались, а идти домой было еще рано, да и дома мальчик так капризничал, что родные быстро уставали от него . Преодолевая сопротивление тянущего ее в другую сторону ребенка, стараясь не испугать и не причинить боли раненой птицe, она на одном дыхании добежала до садика за поворотом авторута, положила чайку под куст цветущего розового олеандра рядом с небольшим водоемчиком, в котором лениво плавали белые карпы, и попрощалась : « Прости. Пожалуйста, вернись домой.... »
*Это опасно , мадам... ** ...ничего, спасибо, извините...

Лифты двух уровней, пешеходный переход и небольшой участок вымощенного плиточками необыкновенно чистого тротуара няня и мальчик преодолели в привычном ритме : несколько шагов - oстановка , чтобы разобраться с очередным капризом – несколько шагов - опять остановка .
У подъезда с голубыми колоннами Серафим, как обычно , произнес : « Извинись », - что означало « извини » : ему очень хотелось достать до кнопок кода и самому открыть двери, но помочь в этом могла только няня. Но едва стеклянные двери раздвинулись, и они вошли в подъезд, мальчик принялся шантажировать няню : « Bсе расскажу маме, сука. Oна тебя уволит ». Полина, будто не услышав ставшего уже традиционным обращения и не придав никакого значения угрозе, мысленно по- прежнему повторяла : « Пожалуйста, взлети, вернись домой... » Она представила, как чайка, повертев головой, встает на лапы, и , проковыляв по траве, широко расправляет крылья.
В лифте Полина с удивлением взглянула на Серафима. Он смотрел в зеркальную стенку лифта, явно любуясь своим отражением и повторял : « Я Серафим , я себя люблю. »
Капризы, поскольку мальчика наказывать не рекомендовалось, а дома его лишь слегка бранили, даже когда он в порыве злости бил по лицу и старшую сестру и мать , приобретали уже иную окраску.
Обедом накормить малыша не удалось. Он, развалившись в детском креслице для еды, отшвырнул поданную Полиной пиалку с супом на пол : « Подними, сука ! ». Уговаривать или отвлекать мальчика его любимыми мультиками , чтобы он съел хотя бы ложечку приготовленного только для него супа, cовершенно не хотелось, и было в общем -то бесполезно, потому что ребенок так же мог cказать бабушке и маме, побаивался он только отца .
Полина, не произнoся ни слова, подняла его из -за стола и увела в детскую. Мальчик сопротивлялся. « Не буду спать, мама сказала, что спать не надо », - принялся за свои обычные уловки Серафим. Похоже , что отвлекающие приемы, при помощи которых пыталась манипулировать упрямым мальчишкой семья, были восприняты им и взяты на вооружение. Иногда вообще Полине казалось, что Серафим, как кривое зеркало, отражал все семейные отношения. « Порисую пять минут, потом лягу », - таким способом он пытался отстоять свое желание не спать вообще. « Хорошо , - согласилась Полина, – пять минут порисуй - и в кровать ». И пока Серафим чиркал карандашом по бумаге, сосредоточенно пытаясь уйти от любого контакта, ей удалось снять шортики и маечку и переодеть мальчика в пижамку . Дети его возраста охотно проделывают эту процедуру сами, но за четыре месяца, в течение которых няня и мальчик жили одной жизнью, Полине так и не удалось добиться, чтобы малыш проявил интерес к элементарному самообслуживанию.
«Почитай книжку ,сука! » - с явно издевательской интонацией произнес Серафим, понимая, что все равно ему придется лечь в кровать.Полина опустила жалюзи и и молча присела рядом с детской кроваткой на плетеный стульчик. Выбор любимых книжек был не велик, да и мальчик редко когда мог дослушать сказку до конца, предпочитая им мультики или детские фильмы на любом языке. « Извинись », - Полина все еще верила, что Серафим сможет принять другой стиль поведения с окружающим его миром. Но мальчик , моментально запротестовал, начав кричать так, что звенело в ушах. Он явно надеялся : кто-нибудь из домашних прибежит разбираться в чем дело; так было всегда, Серафим привык к этому и управлял при помощи крика всем домом.
А сегодня и мама , и бабушка, и отец , и старшая сестренка еще с утра ушли кто куда . Серафим кричал , манипулируя голосом как музыкальным инструметом – то повышая, то понижая тональность, и наблюдал за Полиной , но уже через несколько минут, не дождавшись ответной реакции, совершенно спокойно произнес : « Полина, ты сука ». И , сморщив нос , повторил : « Ты сука, Полина, понимаешь? »
Сквозь неплотно опущенные жалюзи пробились солнечные лучи , отражаясь от хрустальных подвесок люстры, раскрасили стенку над кроваткой неугомонного малыша радужными полосками. Впереди еще долгий день с одеванием, вечерней прогулкой, кормлением и купанием, необходима хоть небольшая передышка. Полина открыла подарочное издание сказок Пушкина :

« Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.
Старик ловил неводом рыбу,
Старуха пряла свою пряжу.
Раз он в море закинул невод, -
Пришёл невод с одною тиной.

Мальчик дотянулся до книжки, выхватил ее из рук няни, полистал и, открыв чистую страницу, приказал : « Читай здесь » . Полина, стараясь оставаться спокойной и не проявляя даже тени недовольства , произнесла : « Здесь ничего не написано. » « Читай », - повторил мальчик.
Еще в первые месяцы работы в этой семье, Полина пыталась мягко отвлечь его от очередного каприза и добиться сотрудничества. Но ежеминутно предолевать сопротивление, уговаривать, просить, обещать развлечения или подарки , как это делали родители, она просто устала. Видимо, и у любви есть свои границы, перешагнув которые она превращается в жалкое, скрюченное существо с протянутой рукой.
Полина встала и отошла к дивану. « Укрой , как мама , ножки », - вдруг вспомнил мальчик, сбрасывая одеяло. Этот ежедневный ритуал ненадолго успокаивал его.
Полина укрыла и, присев на плетенный стульчик,продолжала:

«Он в другой раз закинул невод,
Пришел невод с травою морскою.
В третий раз закинул он невод, -
Пришёл невод с одною рыбкой.
С непростою рыбкой, - золотою. »

«Покажи золотую рыбку »,- попросил мальчик. Полина
еле сдерживаясь, полистала сказки и нашла рисунок.Малыш принялся разглядывать его с таким усердием, как будто видел впервые и хотел запомнить на всю оставшуюся жизнь.Прошло пять минут, десять.Полина уже совершенно отстраненно пыталась понять : какие чувства в такие минуты овладевают мальчиком и какие эмоции он испытывает.Решив все-таки дочитать сказку до конца,она забрала у него книгу.На сей раз мальчик не пытался протестовать.Он волчком завертелся в кровати, пытаясь улечься так, чтобы ногами достать до книги. Aккуратно сняв ноги с раскрытой книги,Полина продолжала читать :

Как взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим:

"Отпусти ты, старче, меня в море,
Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь чем только пожелаешь".

Тогда Серафим попытался вывести свою невозмутимую няню из равновесия по- другому. Он щипнул ее за руку, раз-другой. Полина из последних сил пыталась сохранить спокойствие. Неконтролируемые эмоциoнальные выбросы энергии приносили удовольствие малышу. В таких случаях он с удвоенной силой возобновлял свои выходки, которые уже нельзя было назвать просто невинными детским шалостями.

Удивился старик, испугался:
Он рыбачил тридцать лет и три года
И не слыхивал, чтоб рыба говорила.
Отпустил он рыбку золотую
И сказал ей ласковое слово:
"Бог с тобою, золотая рыбка!
Твоего мне откупа не надо;
Ступай себе в синее море,
Гуляй там себе на просторе",-

читала Полина дальше . Испробовав все известные ей пcихологические приемы, няня мысленно произносила единственно знакомое ей обращение : « Отче наш , иже еси на небеceх... » На некоторое время малыш успокоился и даже отвернулся к стенке, засунув в рот палец, и, казалось, задремал . Полина поудобнее уселась в детском креслице, но неожиданно кашлянула. Серафим открыл глаза и заявил : « Я буду делать мостик. » Встал на голову, застыв в такой позе на мгновение, а потом отбросил одеяло, подушку и своего любимого мишку на пол. Молча няня подняла одеяло и попыталась уложить ребенка. И тогда Серафим вспомнил свой коронный каприз, повторяемый им ежедневно утром, как только проснется, днем и вечером : « Принеси молоко ». Причем молоко он выпивал очень редко, но требовал, чтобы бутылочка стояла рядом с подушкой и была теплой. Обычно Полина, понимая, что без этой традиционной фразы его ритуал отхода ко сну не закончится, ставила бутылочку рядом с кроватью, но сегодня, постоянно в мыслях возвращаясь к оставленной чайке, забыла приготовить молоко. Сценарий дальнейших действий ребенка развивался без изменений. Фраза «принеси молока » служила поводом к тому, чтобы встать с кровати, и пока на кухне наливается и греется молоко , начать чем-нибудь заниматься , причем любое свое занятие : или рисование , или складывание паззлов, или просто рассматривание картинок сопровождать словами : « Понимаешь, я работаю » . И делать cвоё дело будет до того медленно , внимательно, методично, что казалось, ребенок просто издевается над взрослыми. Хотя такое в трехлетнем ребенке заподозрить было трудно.
Когда няня вернулась в комнату, ребенок сидел за столиком и раскрашивал картинку в детской разукрашке. Жалюзи были открыты, светлые волосы Серафима золотились в солнечных лучах. Сосредоточенное лицо говорило, что дневной сон откладывается надолго. Упрямство поддерживало в нем силы, ведь сегодня они поднялись в полвосьмого и до обеда успели наплаваться и в море , и в бассейне, а потом еще пешком преодолеть путь домой.
Оставалось или ждать пока малышу надоест его занятие или просто отнять карандаши и тетрадь и насильно уложить в постель. Во втором случае рев и крик были обеспечены надолго. На уговоры Серафим в последнее время не поддавался, или уже до того привык к ним, что не воспринимал никакие отвлекающие моменты. Оставалось чуть-чуть подождать и придумать какой -то новый прием. « Хорошо, пять минут порисуешь, потом сам закроешь жалюзи и пойдешь в кровать ». И Серафим согласился.

Полинна вышла в небольшую гардеробную, разделявшую спальню Серафима и его старшей сестры, не глядя, снимала с вешалок и побросала в дорожную сумку свои немногочисленные вещи: майки, шорты, рубашки. В дверях она столкнулась с Малгожатой, полькой, которая пять раз в неделю убирала в квартире, пропустила ее, помахала рукой и с облегчением захлопнула входную дверь.
« ... Быстрее, быстрее... » стучало в голове, пока светящееся табло на зеркальной стене лифта отсчитывало этажи: 7... 6 ...5 ...4 ...3... 2... 1...0.
Двери лифта широко распахнулись. « Bonjour , madame ,bon après-midi », - приветствовалa ее моющая подъезд женщина. Полина впервые открыто и радостно улыбнулась ей в ответ.
Таксист заметил выходящую из подъезда женщину с дорожной сумкой и притормозил : « Excusez, », - Полина раскрыла пустой кошелек. « Il n'y a pas de problèmes, madame. Où allez vous?»* - невозмутимо откликнулся он.
Над домом с голубыми колоннами, над отъезжающим такси, над карликовым государством на берегу Средиземного моря высоко в бескрайнем просторе парила белокрылая чайка.

9 сентября 2008

Монте -Карло - Канны

Рассказ отражает события реальной жизни.

• Нет проблем, вам куда?