И часто плачем мы невольно...

[ДИВ]

маме

И часто плачем мы невольно,
Когда дожди стучат в окно...

Cчитается, что мужчины плакать не должны. Разве что иногда можно пустить скупую мужскую слезу. Я тоже так считал.

Не потому, что сердцу больно,
А потому, что есть оно.

Когда я прочитал эти стихи и узнал, что их написал человек с сильным, мужественным характером, я решил, что, если когда-нибудь вдруг, ни с того ни с сего, мои слезные железы начнут выделять солёную жидкость, то не буду себя сдерживать. Главное, чтобы не было никого рядом, а то ещё что-нибудь про меня подумают. Ведь всем известно — мужчины не плачут.

Немало я по белу свету
В исканьях радости кружил.

Однажды вечером в одноместном номере гостиницы "Заря" я стоял у окна и наблюдал, как струи холодного осеннего ливня играли с городскими огнями в свою, непонятную для людей, игру. Крупные капли дождя отбивали по подоконнику какой-то замысловатый, колдовской, монотонный ритм. Неожиданно в районе солнечного сплетения защемило - словно расплывающийся коричневый сгусток распирал меня изнутри, затем он волной стал подниматься наверх, и слёзы покатились из глаз совершенно невольно... Я проревел полночи, честное слово. Утром я встал, что называется, с чистым сердцем, выжал полотенце, которое у меня было вместо платка, и повесил его сушить. Казалось, выплакался и за прошлое, и на будущее и что, лить слёзы ни когда не придется. Но я ошибался - пришлось...

Порой для слёз причины нету,
Но кто не плакал, тот не жил.

Покровский бульвар. Весна. Ещё не высохшие после дождя лужицы отражают выплакавшееся небо. Сквозь монотонный гул машин слышится радостное чириканье воробьёв и... знакомая мелодия. Весёлый мотивчик. Чем ближе Чистые пруды, тем громче музыка. Ускоряю шаг. Ритмичные звуки уже перекрывают городской шум . И вот передо мной маленький джаз-банд: труба, саксофон, гармошка и пионерский барабан из моего детства. Музыканты примостились на краю тротуара и слаженно выводят незатейливую, до боли знакомую мелодию. Я сел на бордюр, слушаю. Листочки на деревьях только что распустились, сквозь мелькание листвы светит солнце, высвечивая алые тюльпаны на клумбе. Ветер ласкает мне щёки, перебирает волосы… «Наверное, это и есть счастье» — подумал я. И вдруг чувствую — к глазам подкатывают слёзы. И вроде повода нет: на душе легко и спокойно, не дожди стучат, а наоборот - музыка звучит, весёлая и задорная; какой-то карапуз машет мне из коляски рукой. Я ему в ответ скорчил смешную рожу. Мы смеёмся. А глаза, чувствую, на мокром месте...

Звенит высокая тоска,
Необъяснимая словами...

Вспомнилось детство.
Я ещё совсем маленький, мама и папа держат меня за руки, и мы куда-то идём по дороге. Впереди лужа. Родители обходят её с обеих сторон, а я повисаю у них на руках и пролетаю над этим маленьким морем, поджав ноги. Все довольны. Всем весело....

Кто крайний плакать?
Я за вами,
Деревья,
птицы,
облака...

В то время по радио очень часто пела Людмила Зыкина. Мама слушала, и всегда, как только звучал второй куплет, на щеках у неё появлялись блестящие дорожки. Тогда я начинал её смешить: кривляться, дурачиться — только бы она не плакала. И она переставала плакать и улыбалась....

...Кружатся листья, как записки,
С какой-то грустью неземной...
Кто не терял друзей и близких,
Пусть посмеётся надо мной.

Мама, когда-нибудь я опишу в своих рассказах всю твою нелёгкую жизнь. А сейчас я сижу напротив тебя в нашей уютной старенькой квартирке. Светлые с лиловыми колокольчиками обои, радиола "Ригонда" с отвалившейся правой клавишей, выцветшая репродукция саврасовских "Грачей…", сервант, заполненный книгами и хрусталём, среди хрустального царства — семь слоников выстроились в ряд, один выше другого. Помнишь, как мы играли ими? Первый — папа, второй — мама... А это кто, самый маленький? Это Игорёчек. Все слоники имеют весьма потрепанный вид. Им здорово доставалось в наших мальчишеских играх. Особенно пострадал седьмой: его как-то утащила и погрызла собака…
Мама. Я так не любил, когда ты плакала. Слёзы тебе не к лицу, моя добрая, весёлая и самая красивая. Я знаю, что ты любила меня больше всех, может быть, из-за того, что я больше других доставлял тебе забот. Я тоже тебя любил, как и сейчас. Нет. Тогда я тебя любил по-другому — более необузданно, что ли. Результаты этой любви были порой самыми непредсказуемыми. Однажды я оборвал все цветы с близлежащих клумб и подарил тебе огромный букет. Ты улыбнулась, задумчиво погладила меня по голове, а потом долго объясняла, почему так делать нельзя…

Мама, я не могу произнести вслух все, что мне хотелось бы тебе сказать. В последнее время ты плохо слышишь — представляю, как нелепо звучат эти проникновенные слова, произнесённые в повышенных тонах. Я мог бы написать, что чувствую, и дать тебе прочитать. Но у тебя давление, больное сердце, — боюсь, что оно не выдержит сильных эмоций. Да и вообще, как-то непринято у нас было выражать свои чувства, делиться сокровенным, целовать и обнимать друг друга…
Мама, я никогда не обнимал тебя, разве что в раннем детстве… Почему?
— С чего это давление подскочило? — начинает жаловаться мама.
— Мама, — говорю достаточно громким голосом, — ты знаешь, я недавно окончил курсы медицинских работников (действительно, посещал курсы массажистов), теперь могу лечить людей.
Замечаю, что она меня не расслышала (когда у неё повышается давление, то со слухом совсем плохо становится).
— Я теперь как доктор, курсы закончил, — почти кричу я ей на ухо, — могу лечить людей. Давай я тебе сердце послушаю — может быть, я тебя вылечу.
Она соглашается. Я обнимаю её, приникаю ухом к сердцу — оно бьётся ровно, как отлаженный часовой механизм…
— Мама, — говорю шёпотом, — прости меня, за то, что я когда-то что-то сделал не так или вообще когда-то чего-то не сделал. Всё равно я тебя люблю.
Я незаметно достал из кармана платок. Она не должна видеть, что у меня мокрые глаза, это её расстроит. Да и потом, ведь всем известно — мужчины не плачут…

Звенит высокая тоска,
Необъяснимая словами,
Кто крайний плакать?
Я за вами,
деревья,
птицы,
облака...

[KonanVar]

похоже на разные стихи в одном произведении...

[Merllin]

прочитала - и как будто сама везде побывала и почувствовала...